Этот прекрасный свободный мир... - Страница 30

Поскольку прежний молодой человек так и не понял, насколько он ей безразличен, Эллис вышла замуж еще раз. Второй муж Эллис владел сетью роскошных ресторанов и ночных клубов. Его заслугой было то, что он приобщил Эллис к таинствам и радостям секса. Коллеги сенатора вздохнули было с облегчением, но вскоре поняли, что радости в личной жизни ничуть не мешают Эллис Дженкинс заниматься делом. Напротив, семейная гармония наполняла Эллис редкой энергией и целеустремленностью, а ее идеи грозили перевернуть мир.

Эллис была довольна, но через два года с потрясением осознала, что за пределами спальни с ее мужем не о чем разговаривать. В постели они были созданы друг для друга, но нельзя же провести в постели всю жизнь! С сожалением Эллис поняла, что со вторым мужем пора расстаться, и потому благоразумно -- в присутствии пяти свидетелей -- застукала мужа в постели с хорошенькой журналисткой. Поскольку виновным в супружеской измене оказался супруг, это принесло Эллис пять миллионов долларов отступного, половину из принадлежащих мужу ночных клубов и его неизбывную обиду, поскольку изменник так и не смог уяснить, с чего столь незначительное происшествие могло привести к столь печальным последствиям.

Третий муж пристрастил Эллис к экстремальным видам спорта и лицезрению боев на Арене. Коллеги сенатора Дженкинс напрасно надеялись, что теперь она, наконец-то, свернет свою упрямую шею, разбившись при прыжках с парашютом или врезавшись в какое-нибудь препятствие во время гонок. Освоив управление парапланом, гоночным болидом и даже исследовательской тарелкой, Эллис обнаружила, что все эти экстремалы излишне инфантильны для того, чтобы принимать их всерьез, а становиться воспитательницей детского сада ей не хочется. Детей Эллис предпочла бы родить, а не видеть их в половозрелых и полнолетних особях. К тому же излишнее увлечение спортом заставляло мужа то и дело пренебрегать своими супружескими обязанностями, так что Эллис решительно не представляла, каким образом сможет выполнить свой долг перед свободным миром и подарить ему детей. Изменять же супругу сенатор считала невозможным. Что бы там не думали о ней окружающие, Эллис была моралисткой.

Чтобы найти выход из щекотливой ситуации, Эллис решилась на развод. Когда сенатор сообщила мужу о своем решении, а также о причинах, которые побуждают ее пойти на этот тяжелый шаг, победитель шести гонок и герой четырех рекордных погружений струхнул. Сообразив, в каком смешном виде он, герой свободного мира, предстанет перед согражданами, когда им станет известна причина расторжения брака, лихой экстремал постарался предвосхитить события и сам подал на развод. Поскольку именно супруг оказался инициатором разрыва, не имея для этого ни малейших оснований, Эллис получила десять миллионов долларов отступного, великолепный гоночный болид, женскую команду по кёрлингу, завод по производству удобрений, а также пакет акций крупной химической компании.

Таким образом, к тридцати годам у Эллис было все, что необходимо для жизни, за исключением любви, но Эллис надеялась, что сенатор Ричард Томпсон, наконец, осознал, до какой степени ей безразличен и вскоре сдастся на ее милость. А потом, когда он все поймет, они смогут заняться делом и выполнить свой долг перед свободным миром, произведя на свет не менее четырех детей -- двух мальчиков и двух девочек. Конечно, необходимо было позаботиться о том, чтобы мир, который они подарят своим детям, оставался по-прежнему уютным и добрым, так что слова Томаса Лонгвуда о безопасности упали на благодатную почву.

Отвернувшись от компьютера, Эллис, наконец, улыбнулась и принялась размышлять, что надеть на смотрины. Дела делами, но женщина всегда должна быть привлекательной, полагала сенатор, хотя бы для того, чтобы усыпить бдительность всех возможных оппонентов и при необходимости нанести им неожиданный удар.

***

Когда Роберта освободили из колодок, все было кончено -- тело локхидовца унесли, пол вымыли, Джен увезли, а Джека отправили отдыхать. Бывший рекламщик сладко спал на своем матрасе и даже не повернул головы на его шаги. Роберт растянулся на циновке и уставился в потолок. Будущее было по-прежнему неясным, но, оказалось, что до этого будущего еще надо дожить. Роберт раз за разом спрашивал себя, почему их похитители так поступили. Всего один балл -- и смерть... Ну, что значил этот чертов балл по сравнению с теми семьюдесятью четырьмя, что уже набрал локхидовец? Если бы похитителям было нужно, они легко могли бы натянуть бывшему топ-менеджеру хоть один, хоть десяток баллов, но они предпочли убить. Зачем?

Роберт вновь и вновь вспоминал все, что с ними произошло, и решил, что цель убийства была одна -- устрашение. Оставалось признать, что похитители добились своего, во всяком случае, в том, что касалось Джека и Джен. Впрочем, Роберт не любил обманываться, и потому вынужден был признать, что ему тоже страшно. И все же через два дня у него должен был появиться шанс, и Роберт дал себе слово не упустить его. Пока же необходимо было изображать покорность и послушание, усыплять бдительность похитителей и быть готовым ко всему.

И все же следующий день оказался для Роберта настолько неожиданным, что у него кругом пошла голова. После завтрака молодых людей ожидал новый медицинский осмотр, потом массаж, стилисты, гримеры и совершенно безумная фотосессия. Немалым потрясением для Роберта стало и изменившееся отношение "наставников". Конечно, основные команды оставались прежними -- "к ноге", "сидеть", "стоять", "лежать", "место" -- но они приобрели какой-то странный и дикий вид. "Наставники", врачи и стилисты обращались с ними бережно и мягко, как будто они с Джеком были породистыми нервными псами, которых надо как следует приласкать и успокоить, чтобы в лучшем виде экспонировать на престижной выставке. Каждый раз слыша, как их называли "малышами" и "хорошими мальчиками", ощущая, как их успокаивающе похлопывали по щекам, Джек расцветал от счастья и вытягивался в струну в желании угодить, а у Роберта слюна делалась горькой и к горлу подкатывала тошнота. Молодой человек не знал, что и думать, так что с трудом смог оценить великолепие открывшейся перед ним фото-студии. В течении тех трех лет, что он был знаменитостью, Роберту случалось участвовал в фото-сессиях, но никогда эти фото-сессии не были столь изобретательны и безумны.