Этот прекрасный свободный мир... - Страница 31

Фото в фас и в профиль, в рост -- в виде витрувианского человека, в прыжке, в беге по ленте тренажера, а потом множество снимков, которые должны были иллюстрировать его обязанности.

Фото с утюгом в процессе глажки брюк -- за гладильной доской и перед ней, чтобы будущие опекуны могли в полной мере оценить его экстерьер. Фото перед гардеробом в процессе развешивания вечерних платьев. На коленях перед "опекуном" при надевании на его ногу носка.... и перед "опекуншей" при ее обувании...

Роберт только и успевал поворачивать, наклоняться и выпрямляться, становиться на колени, менять утюги, щетки, губки, ножницы и вешалки, а также прочие вещи, жизненно необходимые для лакея, перетряхивать одежду, включать и выключать воду, вновь и вновь гримироваться, когда этого требовал стилист, а потом опять идти сниматься под яркий свет прожекторов.

-- Улыбку, улыбку, малыш, -- втолковывал фотограф в ошейнике, только что пенявший Роберту за неумении позировать перед объективом. -- Покажи всем, как ты счастлив своей работой! Растяни губы... шире... еще шире... Хороший мальчик!... А теперь зафиксируй улыбку... Молодец, -- подвел итог фотограф. -- Посмотри прямо в объектив. Опекуны должны знать, как ты рад им служить. Подними туфлю выше.. хорошо... И разверни щетку...

Яркий свет слепил глаза, от постоянных улыбок сводило лицо, на ноги было больно встать, но съемки шли час за часом. Когда "наставники", наконец, разрешили Роберту и Джеку отдохнуть, оба в изнеможении повалились на лежаки, радуясь тому, что им больше ничего не надо делать.

Следующий день был не столь хлопотным, но не менее тревожным. С утра обоих пленников вновь отдали в руки массажистов, а после обеда свободный Торнтон прочел им длинную лекцию о правилах поведения на аукционе, пожелали успехов в обретении достойных опекунов, а затем принялся давать советы по привлечению внимания потенциальных покровителей.

Когда в восемь вечера "наставники" отправили пленников спать, заметив, что назавтра их ждет длинный и трудный день, взволнованный Роберт едва заставил себя уснуть. Но когда прозвучал сигнал подъема, ему показалось, будто он только что сомкнул глаза. Большие часы в коридоре показывал три утра. Молитва, душ и одежда заняли немного времени, а затем их куда-то повели.

Сердце Роберта колотилось в горле, руки дрожали, во рту пересохло от волнения. Впервые за время заточения они должны были оказаться вне тюрьмы, и ожидание этого момента захлестнуло Роберта с головой, так что он испугался, как бы не лишиться сил в тот единственный миг, когда заметит шанс на побег.

На негнущихся ногах молодой человек прошел в открывшуюся дверь, его тела коснулся теплый и слегка влажный ветер, и Роберту показалось, будто он неожиданно проснулся. Они оказались внутри еще одного огромного периметра, уже третьего из тех, что видел Роберт за время плена. В первом располагались клетки -- там они прошли "карантин". Во втором под прозрачным колпаком находился двухэтажный особняк с садом -- там проходил их экзамен. Теперь их привели в третий. Посреди огромного периметра стоял ярко-желтый автобус с надписью "Питомцы", четыре машины сопровождения с мигалками и группа людей с такими же бритыми головами.

-- Поторопитесь, малыши, вам туда, -- кивнул Линкольн Райт, и оба пленника послушно перешли на трусцу.

Роберт остановился перед автобусом с чувством, что происходит что-то неправильное. Они вновь видели тех самых людей, с которыми расстались, Бог знает, сколько времени назад, молодому человеку даже показалось, будто на другой стороне шеренги он разглядел Пат, но убедиться в этом Роберт так и не успел.

-- Начинайте погрузку, -- распорядился Торнтон, и всё зашевелились.

Странный автобус, казалось, состоял из одних дверок. Свободный Райт распахнул ближайшую к Роберту и приказал:

-- Давай, Грин, забирайся внутрь.

Весь отсек занимало большое кресло -- мягкое и удобное, повторяющее все изгибы тела, и как только Роберт сел, Райт пристегнул его к креслу двумя широкими ремнями крест-накрест.

-- Руки на подлокотники.

Когда еще два ремня защелкнулись на запястьях, Роберт инстинктивно дернулся.

-- Ну-ну, малыш, успокойся, -- Линкольн Райт снисходительно погладил Роберта по голове. -- Даже если автобус перевернется, ты не пострадаешь. Это кресло специально сделано для перевозки питомцев. Вот сейчас пристегну ноги -- и все будет хорошо, не бойся. Можешь поспать, у тебя сегодня будет длинный день. Вот эта кнопочка регулирует положение спинки -- тебе удобно до нее дотягиваться, дружочек?

Роберт ошарашено кивнул.

-- А вот эта кнопочка, малыш, на случай, если тебе что-нибудь понадобится. Нажмешь ее, и включится интерком.

Кнопка под левой рукой Роберта горела ровным зеленым светом.

Свободный Райт заботливо поправил ремни, произвел непонятные манипуляции, и Роберта почти по грудь накрыло чем-то средним между покрывалом и подушкой безопасности.

-- В случае чего эта штука тоже тебя защитит, понял? Бояться нечего, все будет хорошо. А теперь закрывай глазки и спи, -- распорядился Райт и захлопнул дверцу. Из динамика полилась тихая и спокойная музыка.

В отсеке воцарился полумрак. Некоторое время Роберт ждал, внимательно прислушиваясь к звукам снаружи, затем попытался высвободить руки -- ничего не получалось. Он старался вновь и вновь, наконец, со всей силы рванул правую руку -- бесполезно: ремни были крепкими, но мягкими, так что Роберт почти не почувствовал рывка, подлокотники свободно двигались туда-сюда, но при этом не ломались. Кресло позволяло принимать удобные для обитателя позы, но не выпускало из своих объятий.